Кипр — окончание офшорного периода
Мартовское заявление Владимира Путина об установлении налога за перевод дивидендов на зарубежные счета в размере 15% переходит в решающую стадию. Три месяца назад он заявил, что Россия выйдет из договора об избежании двойного налогообложения, если её партнёры не пойдут ей навстречу. Крупнейший из них — Кипр, судя по сообщениям СМИ, никак не может договориться с РФ. Это означает возможное завершение со следующего года эпохи кипрских офшоров в российской экономике.
В 1998 году было подписано соглашение между правительствами двух стран об избежании двойного налогообложения в отношении налогов на доходы и капитал. Это могло казаться незначительной мелочью — гигантская Россия, пусть и находящаяся в упадке, и крошечный Кипр. Однако в политике и экономике абсолютные размеры — относительны и роль играют иные факторы. После 1991 года ранее мало кому известный Кипр, связывающийся по преимуществу с его разделением и оккупацией, стал самой привлекательной для российского бизнеса офшорной гаванью, куда потекли миллиарды русских денежек.
Дело в том, что власти острова смогли сравнительно быстро преодолеть травму раздела, и на оставшейся свободной от турецких войск территории создали процветающую сервисную экономику, базирующуюся на обслуживании глобальных финансовых потоков и туризме. И первое, и второе оказалось чрезвычайно востребованным у стремительно зарождающегося в России класса предпринимателей, которые совмещали на Кипре отдых с безопасным вложением денег (которое иные называли «отмыванием»). Именно под их давлением и как отражение объективных реальностей и было принято данное соглашение. Налоговая система России тогда отличалась хаотичностью и непредсказуемостью, и избежание двойного налогообложения давало возможность отечественным предпринимателям легально выводить деньги в кипрский офшор, чтобы наслаждаться жизнью за границей, и обратно заводить их в страну, но уже защищённые, как якобы иностранные инвестиции.
Сергей Булкин/NEWS.ru
Это устраивало обе стороны. Кипр получал огромную финансовую накачку из России. При объёме своего ВВП в 25 миллиардов долларов он получил — по оценке Владимира Путина — 166 миллиардов инвестиций из РФ. Интерес Москвы заключался в том, что российский капитал занимался реинвестированием в отечественную экономику — по тем же оценкам 148 миллиардов, которые в противном случае могли просто уплыть из страны или лежать мёртвым грузом.
Однако времена начинают меняться. С 2015 года наблюдался преимущественный отток денег из России на Кипр. В 2018 году он составил более 10 миллиардов долларов. Этому было много причин. В мире менялось отношение к финансовым гаваням, офшоры всё более ассоциировались с отмыванием грязных денег и различного рода финансовыми махинациями. Впрочем, с момента вступления в Евросоюз в 2004 году Кипр, подчиняясь общим правилам ЕС, уже не являлся офшором в чистом виде наподобие Каймановых островов. Привлекательность его для российского капитала начала снижаться. Теперь в момент всемирного кризиса правительства всех стран озабочены изысканиями дополнительных источников дохода, и Россия в этом смысле не является исключением. Для неё эксклюзивность Кипра больше не является самоценностью, и она готова разорвать с ним договор, если его власти не пойдут на уступки. Правительство же острова опасается коллапса экономики в результате принятия непопулярных мер для бизнеса. Россия для Кипра — слишком важный источник денег и торговый партнёр.
Поэтому киприоты и не пошли изначально на условия Москвы, предлагая взамен полумеры и компромиссные решения, поскольку для них потери от ухода российского бизнеса критичны. А последнему может оказаться, ввиду новаций, предлагаемых властью, невыгодно оставаться в кипрских офшорах.
Теперь очередь за такими членами Евросоюза как Мальта и Люксембург, также имеющими договоры о двойном налогообложении, которые Москва предлагает пересмотреть. Будет ли их позиция более гибкой — покажет ближайшее время. Пока же ясно, что Россия твёрдо настроена на деофшоризацию и на компромиссы в этом направлении не пойдёт. Ситуация по сравнению с девяностыми изменилась, теперь иные приоритеты и у правительства, и у бизнеса.
